Для Евросоюза это будет тестом на эффективность его политики "мирной экспансии" и взаимовыгодного диалога с проблемными странами.

По окончании иракской войны центром мировой политики стал Иран. К этой стране и к событиям вокруг нее оказалось приковано внимание международного сообщества. Проблема развития иранской атомной энергетики обсуждалась мировыми лидерами на саммитах в Санкт-Петербурге и Эвиане, в Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) анализировали состояние иранской атомной программы, а официальные представители США неоднократно делали в адрес иранских властей жесткие заявления. Заговорили даже о том, что Иран может стать мишенью для США в новой военной кампании. В самом же Иране начались масштабные студенческие волнения, а в европейских городах иранские оппозиционеры протестовали, поджигая себя.

Однако, несмотря на некоторые совпадения, положение Ирана принципиально отличается от предвоенной ситуации вокруг Ирака. За те двенадцать лет, в течение которых иракскую экономику истощали санкции, Иран преодолел последствия ирано-иракской войны - сумел восстановить хозяйство и модернизировать армию. Поэтому, например, всерьез рассматривать возможность скорого военного нападения на Иран со стороны США вряд ли стоит. Главное же отличие в положении страны, пожалуй, состоит в том, что Иран имеет позитивную программу развития для себя и своих соседей. По сравнению с Ираком это принципиально меняет характер его взаимоотношений с основными центрами силы.

Перед рывком?

Очень часто СМИ рисуют ситуацию в Иране как близкую к критической, которую США могут использовать, чтобы сменить режим. Противостояние клерикальной и светской групп власти, волнения в народе, военно-политическое давление США - все это составляет картинку такого "кризиса". На самом деле ситуация в Иране гораздо более устойчива, чем может показаться. Общество действительно требует политических реформ и большей открытости страны. Существует колоссальная - более 60% в стране составляет молодежь - масса политически активного населения, которое нынешнее положение дел в стране не устраивает. Однако внутри Ирана нет сколько-нибудь влиятельных сил, которые отстаивали бы идеи радикальной перестройки политической системы страны или рассматривали бы США в качестве союзника, сил, на которые американцы могли бы опереться в своих попытках сменить режим. Да и элита далеко не столь расколота, как может показаться.

"Вряд ли можно считать, что конфликт в Иране между реформаторами и консерваторами достиг опасного уровня. Не только среди последователей имама Хомейни, но и в лагере либералов американская политика на Ближнем и Среднем Востоке восторга не встречает. Другое дело налаживание отношений с ЕС, особенно в свете углубляющихся противоречий между Европой и США", - считает руководитель Центра британских исследований Института Европы РАН Алексей Громыко. "Было бы упрощением рассматривать ситуацию в Иране через призму конфликтов между "ортодоксально-хомейнистской", "проамериканско-произраильской" и "проевропейской" группировками. Такие группировки, разумеется, есть, но не они делают главную политическую погоду. Реальных сил, которые могли бы стать опорой США, в Иране, по большому счету, нет", - считает вице-президент фонда "Экспериментальный творческий центр" (ЭТЦ) Юрий Бялый. В Иране идет борьба за формат государственной власти. Точнее, за роли в ней условно религиозного и условно светского компонента иранской элиты, светская часть которой сейчас, по сути, использует давление США на Иран для того, чтобы перераспределить властные позиции в свою пользу. Но ни одна из частей элиты не испытывает иллюзий по поводу стремления США поддержать "иранскую демократию". Более того, и среди большинства населения, которое воспринимает светскую часть оппозиции как нечто инородное, проамериканские настроения популярностью не пользуются.

Поэтому возможности внешних игроков использовать внутриполитическое напряжение для смены режима в Иране ограничены. При этом такое напряжение является мощным стимулирующим фактором для форсированного развития страны. По сути, сегодня в Иране речь идет об уже забытой "белой революции" - ускоренной модернизации и открытости страны внешнему миру, - которая некогда была провозглашена и провалена шахом Пехлеви. Амбициозная ядерная энергетическая программа - предмет консенсуса иранских элит - фактически является ключевым элементом такой модернизации.

Другим важнейшим элементом должно стать превращение Ирана в региональный транспортный узел. Начиная с середины июня в Тегеране прошла серия переговоров высшего руководства Ирана с лидерами государств Центральной Азии. Тегеранским встречам ведущие мировые СМИ уделили минимум внимания. Между тем на переговорах в иранской столице были заключены договоренности, значение которых для региона трудно переоценить. Так, 18 июня президенты Ирана, Узбекистана и Афганистана - Мохаммад Хатами, Ислам Каримов и Хамид Карзай - подписали трехстороннее соглашение о развитии международных транспортных перевозок. Одновременно было подписано трехстороннее соглашение о транзите между Ираном, Афганистаном и Таджикистаном. В соответствии с тегеранскими договоренностями Иран через Афганистан получает выход в страны Средней Азии. Те в свою очередь через иранские морские порты выходят в международные воды. Кроме того, на переговорах затрагивался вопрос о строительстве железной дороги, соединяющей среднеазиатские государства. Помимо этого, Иран принял решение о выделении 5 млн долларов на строительство Анзобского тоннеля в Таджикистане, который не только свяжет две практически автономные части страны, но и Казахстан, Узбекистан и Киргизию. Иран фактически превращается в сердце всего центральноазиатского региона, куда сходятся все важнейшие транспортные артерии. За контроль над этим центром и идет сейчас борьба между США, Евросоюзом и Россией.

Коренное отличие

Именно наличие у Ирана позитивной программы развития для себя и своих соседей делает повторение иракского сценария маловероятным. Поскольку в случае Ирана появляется реальная альтернатива варианту американского военно-политического давления и возможного удара по Ирану - то, чего не было в ситуации с Ираком. Саддам Хусейн вел в регионе вполне ясную военно-политическую игру против США, основным элементом которой было наличие второго очага нестабильности - палестино-израильского конфликта. Это принципиально ограничивало дипломатический арсенал, который могли использовать европейцы для "вовлечения" Ирака и, соответственно, смягчения позиции США.

В случае же с Ираном политика ЕС пока доказывает свою эффективность. Вашингтон вновь использует уже отработанный прием-лозунг подозрения страны в разработке ядерного оружия. "Евросоюзу же в какой-то степени предстоит доказать, что Иран может стать "нормальным" государством и адекватно реагировать на политику "условных договоренностей". Ключевым моментом для этого станет то, сумеет ли Европа убедить Тегеран подписать дополнительный протокол МАГАТЭ, позволяющий более жестко контролировать любые манипуляции с ядерными объектами", - считает директор трансатлантической программы Центра реформирования Европы Стивен Эвертс. Америка в свою очередь попытается убедить мир в том, что Иран потенциально опасен и неуправляем, и постарается спровоцировать его на какой-нибудь необдуманный шаг, который будет расценен как проявление агрессии.

Для Евросоюза эта ситуация будет своего рода тестом на эффективность его политики "мирной экспансии" и взаимовыгодного диалога с проблемными странами. От того, удастся ли ЕС добиться "цивилизации" Ирана методом пряника, будет зависеть, сможет ли его система адаптации диктаторских режимов составить реальную альтернативу жандармскому подходу США. "В рамках этой политики переговоров и сотрудничества ЕС уже многого смог добиться. Когда комиссар Евросоюза Кристофер Паттен приехал в начале этого года в Тегеран, он еще раз заверил иранские власти в том, что Европа не уступит давлению Вашингтона и будет продолжать переговоры о сотрудничестве и тесные торговые контакты. Однако в обмен на это ЕС хотел бы получить подтверждение того, что он не ошибается и что Тегеран готов меняться в лучшую сторону. После этого иранские власти впервые решили впустить в страну инспекторов по защите прав человека, выпустили из тюрем значительное количество диссидентов, запретили наказание путем забивания камнями, а также отрубание конечностей", - говорит Стивен Эвертс.

В случае с Ираком европейская политика потерпела крах. Однако там Евросоюз во многом стал жертвой своей же проводившейся в предыдущие годы политики, плоды которой ему приходится сегодня пожинать (см. "Сюрприз для моджахедов"). В Иране шансы европейцев выше - это более мощное, динамично развивающееся государство, способное проводить разумную независимую политику. Еще важнее то, что "проиграть" сейчас Иран американцам они просто не могут себе позволить. Ведь в этом случае о претензиях на статус самостоятельного глобального центра силы ЕС может забыть надолго.

Сюрприз для моджахедов

Пару недель назад французская полиция провела в Париже беспрецедентную акцию: она устроила облаву на сторонников иранского религиозного движения "Моджахеддин Хальк". В результате были арестованы 160 человек и среди них жена лидера моджахедов Марьям Раджави, которую сторонники движения рассматривают как будущего президента Ирана. Хотя и в США, и в Европе это оппозиционное иранское движение еще в прошлом году было признано террористическим, Франция весьма либерально относилась к присутствию в стране штаб-квартир ближневосточных исламских движений. Основной причиной толерантности французов были их далеко идущие планы по отношению к самым крупным и нефтеносным государствам Ближнего Востока - Ирану и Ираку.

Основную ставку Париж сделал на Ирак. Создав "эксклюзивные" отношения с этим государством, французы надеялись получить и контроль над всем регионом, после того как Ирак военным или мирным путем "подчинит себе" все окружающие страны. Сейчас не принято вспоминать о том, что иракский диктатор Саддам Хусейн долгое время ходил в личных друзьях Жака Ширака. Еще в его бытность премьером, в 1975 году, он по-дружески навещал Хусейна в Багдаде и лично возил его по всем атомным электростанциям Франции. В результате иранские моджахеды, пользующиеся поддержкой Ирака и укрывавшиеся на его территории, также получили некоторый бонус расположения со стороны французов и смогли прочно обосноваться в предместьях Парижа.

Однако после войны в Ираке ситуация резко изменилась. Когда Багдад был сдан и личные связи французского и иракского лидеров перестали иметь какое-либо значение, последним оплотом европейского влияния в регионе стал Иран. На эту страну упало одновременно повышенное внимание сразу двух больших держав, которые еще недавно были союзниками. США, по всей видимости, рассматривают Иран как следующего в очереди на смену режима. Только в данном случае они собираются использовать принципиально иные методы. Один из возможных вариантов - это организация "проамериканской" революции внутри страны, другой - религиозный переворот, устроенный оппозицией моджахедов. И в том и в другом случае США готовы оказать финансовую помощь. В официальных кругах говорят, что на свержение нынешнего режима в Иране Вашингтон выделил полмиллиарда долларов. В такой ситуации и враги становятся тактическими союзниками. Аналитики отмечают, что, захватив пятитысячную моджахедскую группировку в Ираке, американцы как-то слишком быстро потеряли всякий интерес к этой (ими же названной террористической) организации, в результате чего боевики были отпущены, при этом им было разрешено унести с собой "легкое оружие для самообороны". Ряд американских политиков открыто призывает Джорджа Буша использовать моджахеддинов для свержения режима в Иране; до власти их, конечно, никто не допустит, однако они смогут создать необходимый хаос в стране, на волне которого американцам будет легче протянуть руку помощи иранцам и создать там "демократическое государство".

Ольга Власова

***

Энергоресурсы для Европы

Развитие напряженности вокруг Ирана не вызывает поддержки у европейцев. "Европейские страны открыто критиковали позицию США в отношении Ирака и в случае возникновения вооруженного конфликта, весьма вероятно, критично отнесутся к американской операции против Ирана, несмотря на все политические осложнения. Причина европейско-американских противоречий - энергетические ресурсы Ближнего Востока и контроль над ними. Ведь и американская, и европейские экономики с каждым годом все больше зависят от импорта энергоресурсов", - полагает Грэм Уил из исследовательского центра Global Insight. По прогнозам Международного энергетического агентства (IEA), доля импортной нефти в США вырастет с 40% от общего уровня ее потребления в 2005 году до 70% в 2030-м. В то же время доля импорта нефти в страны Евросоюза за этот же период возрастет с 73 до 90%. Доля импорта природного газа в ЕС вырастет с 44 до 81%. "Иран обладает девятью процентами доказанных запасов нефти и шестнадцатью процентами доказанных запасов природного газа в мире, что делает его однозначно привлекательным для европейских и американских энергетических компаний", - говорит Грэм Уил.

Пока Иран экспортирует газ лишь в Турцию, а иранская нефть составляет всего 10% в структуре нефтеимпорта Евросоюза. Но газопровод из Ирана в Турцию может быть проложен в страны Центральной и Восточной Европы, которые в скором времени присоединятся к ЕС. "Создание надежного источника энергоресурсов на Ближнем Востоке - это один из приоритетов энергетической политики ЕС, так как это позволит диверсифицировать географию поставок и снизить зависимость в импорте энергоресурсов от России и Алжира, особенно в условиях сокращения в ближайшее десятилетие добычи нефти и газа в Северном море", - рассказала "Эксперту" Ранда Алами из Оксфордского института энергетических исследований. Сегодня 18% импорта нефти в Евросоюз осуществляется из России, по газу этот показатель еще выше - 41%. Уже в 2010 году, согласно прогнозам IEA, эти цифры могут вырасти до 25 и 55% соответственно. "Хотя в ЕС и настроены на энергодиалог с Россией, попасть в зависимость от нее по поставкам энергоресурсов здесь не хотят", - полагает Ранда Алами.

Второй фактор, подогревающий интерес европейских компаний к Ирану, - это новый расклад в нефтяной промышленности Ирака. Хотя до сих пор неясно, что в новом, подконтрольном Вашингтону, Ираке станет с лицензиями на добычу нефти, которые выданы российским, китайским и французским компаниям, большинство аналитиков полагает, что в выигрыше останутся компании американские. "Недавние заявления иракских властей по поводу контрактов "ЛУКойла" дают надежду, что хотя бы часть контрактов, подписанных в девяностые годы с компаниями из России, Франции и Китая, будут сохранены, но доминировать в иракской нефтедобыче, по всей видимости, все-таки будут американцы. По крайней мере, такая информация циркулирует в коридорах штаб-квартир американских нефтяных гигантов в Хьюстоне", - рассказывает Майкл Уэст из Business Monitor. По запасам нефти (112 млрд баррелей доказанных резервов) Ирак уступает лишь Саудовской Аравии - это во многом решает проблемы с поставками энергоресурсов в Соединенные Штаты. Но не в Европу.

"Установление контроля над запасами нефти и газа Ирана позволило бы европейцам создать противовес американскому контролю над Ираком, Саудовской Аравией и нефтяными эмиратами Персидского залива, - полагает старший экономист EIU Бен Фолкс. - Именно поэтому европейцы в переговорах с Тегераном готовы обходить сложные вопросы прав человека в Иране или конфликт между Израилем и палестинцами". "Хотя у Ирана имеются действительно огромные запасы энергоресурсов, у него нет финансовых ресурсов и технологий для разработки, поэтому для него так важны иностранные инвестиции", - рассказывает Ранда Алами. Если в середине 70-х Иран добывал 6 млн баррелей в день, то после исламской революции добыча резко упала и сейчас составляет около 3,5 млн баррелей - 60% от прежнего уровня. Инвестиционные потребности Ирана привлекли в него иностранных инвесторов, которые готовы вести дела даже при режиме американских санкций.

Первой западной компанией, которая решилась на инвестиции в Иране после революции 1979 года, была французская TotalFinaElf. В 1995 году она вложила 700 млн долларов в долю в Государственной нефтяной компании Ирана (известной по английской аббревиатуре NIOC). NIOC является владельцем всех энергоресурсов Ирана. Иностранцам месторождения могут предоставляться по специальным контрактам buyback: компания-контрактор инвестирует в разработку месторождения, получает от NIOC в качестве компенсации долю в добыче, а по истечении контракта передает месторождение с инфраструктурой в пользование NIOC.

Несмотря на сложность работы по этой схеме, европейские компании выстроились в очередь: контракты на разработку иранских месторождений нефти и газа есть у французской TotalFinaElf, норвежской Statoil, итальянской ENI, австрийской OMV, испанской Cepsa, британских BP, BG и Royal Dutch/Shell. А также у российского "Газпрома", который совместно с TotalFinaElf и малазийской Petronas участвует в разработке газового гиганта Южный Парс. Общий объем иностранных инвестиций в нефтегазовый сектор Ирана в 2002 году составил 8,2 млрд долларов. Если же ЕС и Иран подпишут соглашения по инвестициям, торговле и энергетике (переговоры между Евросоюзом и Ираном по этому вопросу идут с ноября 2000 года), то это лишь закрепит позиции европейских компаний, которые, как ожидается, значительно увеличат свои инвестиции в Иран.

Александр Кокшаров