В ташкентском Музее Кино в рамках Международного проекта «ARK» проходит выставка самаркандской фотографии «NEW NUMBER». Идея совместить выставку с этим долгосрочным проектом родилась у известного фотографа и кинооператора Умиды Ахмедовой, а также у руководителя ташкентского Музея кино, режиссера Олега Карпова.

«ARK», по словам его создателя – писателя и философа Рифата Гумерова, являет собой некий символ, вовлекающий в свою орбиту все большее число творческих людей, чему свидетельством является и нынешняя выставка фотографии.

«Когда на останках эпох, разрушенных империй, былых культур – в пространстве центральноазиатской эстетики постмодернизма появляются свежие ростки творчества, всё, что делают эти люди, оставаясь самими собой, осознавая себя в этом пространстве, изначально укладывается в концепцию «ARKа», призванного позиционировать Среднюю Азию всему миру», - говорит Гумеров.

Так и сообщество творческой интеллигенции Самарканда, влившейся в «ARK», реализует себя в различных ипостасях, одна из которых – художественная фотография, представленная на выставке четырьмя авторами.

Алексей Улько – художник, переводчик, лингвист, консультант Британского Совета, который не считает себя фотографом, но признается, что его интересует потенциал фотографического изображения как части некоего гипертекста. Сделанные им в разное время и в различных местах фотографии не составляют единого целого и связного повествования. Они предстают случайными слепками, фрагментами некой реальности, которой в феноменальном мире остается все меньше и меньше. Поэтому все работы автор сопроводил комментариями.

Лола Юлдашева – профессиональный ирригатор и фотограф. Родилась и жила в Самарканде, на несколько лет уезжала в Россию. Вернувшись на родину, продолжает работать в жанре ню и портретной черно-белой фотографии. Работает с пленкой. Свои фотографии печатает в домашней фотолаборатории.

Матвей Усаковский из семьи известных художников. Фотографирует все, «что попадается на пути», что интересно для него – в том или ином ракурсе. Много лет занимается живописью и прикладным искусством, продолжая традиции своей художественной династии.

Виктория Мухамеджанова находится в постоянном творческом поиске. Ищет и снимает внезапные «отстои» и «прибытки» минут, из чего складывается мозаика ее работ. Часто выступает в роли импресарио для друзей-художников. Принимала участие в подготовке данной выставки.

Корреспондент «Ферганы.Ру» встретился с Алексеем Улько и Викторией Мухамеджановой, которые рассказали об идее создания выставки и ее концепции.

Фото А.Улько

Шесть фотографий с выставки можно посмотреть в Галерее.Ферганы.Ру

В.Мухамеджанова: - Изначально Алексей Григорьевич [Улько] планировал вывесить на всеобщее обозрение новый вид «пластической фотографии», что впоследствии вылилось в идею создания большой выставки. И все работы, выставленные здесь, объединены не только одним концептом, который условно можно обозначить как «Самарканд и самаркандские друзья «ARK»а», но и своей разноплановостью и экспериментальным характером. Работы Алексея напечатаны на новом материале, применяемом в фотографии, – пластике. Таким образом, получается некий каламбур: пластическая фотография на пластике, что тоже интересно. Это новый, недавно появившийся вид печати в Узбекистане, открывающий широкие возможности изготовления долговечных фотографий большого формата.

А.Улько: - Бывая на выставках и видя хорошие фотографии малого размера, я пришел к выводу, что многие из них сильно проигрывают, поскольку и размер является важной эстетической категорией. Мне захотелось сделать крупные фото на пластике, скажем, метр на два. Изначально я хотел сделать несколько таких фотографий и посмотреть, что из этого получится. Затем ко мне присоединились Вика, Лола и Матвей. И мы решили сделать большую совместную выставку.

Мне хотелось показать не только текущие реалии, но и ушедшие «культовые» места Самарканда, тех людей, которые уехали или умерли, и назвать все это «NEW NUMBER» («Новое число»). Еще в 1990 году мы с друзьями, составлявшими тогда динамичную и интересную группу в Самарканде, значение которой только сейчас понимается более определенно, сделали выставку живописных работ в Государственном музее искусств, назвав ее «Новое число». С тех пор идея повторить такую выставку постоянно витала в воздухе. И вот, практически двадцать лет спустя, мы решили затронуть эту тему заново, представив фотографии некоторых людей, которые тогда участвовали в выставке, фотографии, сделанные в разное время, плюс элементы самаркандской мифологии, например, такие, как разрушенный недавно Памятник Свободе.

Сама по себе фотография памятника, снятого на фоне желтых листьев, не является фотографическим шедевром. Но когда ты знаешь, что наш самаркандский Памятник Свободе был разрушен 4 июля 2009 года, в День независимости Соединенных Штатов Америки, то напрашиваются определенные ассоциации. И памятник превращается уже в некий емкий символ, причем, отнюдь не только географический или исторический.

Так, на одной из фотографий, сделанной весной 1998 года, наш друг Александр Юрьевич Фроленко, участник той самой легендарной выставки, курит маленькую фарфоровую трубку, выполненную в форме кошачьей головы, на фоне этого памятника. И что? Трубка не сохранилась, памятник снесен, а Александр Юрьевич покончил с собой в Москве три года спустя после того, как был сделан этот снимок…

Соседство таких фотографий создает ряд образов, которые может быть не всегда понятны людям, находящимся вне самаркандского круга. Поэтому и возникла необходимость в комментариях, расставляющих нужные акценты.

В целом же на выставке мы имеем интересный сюжет в постоянном развитии. Если все началось с сугубо лапидарной идеи вывесить несколько больших фотографий, то затем она переродилась в идею общей самаркандской выставки в рамках проекта «ARK». Мы стали работать над более широким спектром тем. Я подготовил две фотографии, в которых присутствует слово АРК. В одном случае – это Арк (внутренняя крепость) в Бухаре. В другом – арка Адмиралтейства в Лондоне на выезде из Трафальгарской площади. Кроме того, словом АРК обозначал свои работы наш художник Владимир Иванив, тоже участник «Нового числа».

В.Мухамеджанова: - То, что произошло на презентации нового тома «ARK»а - поэтические чтения, выступление рок-группы «Твердый знак», премьера фильма «Девона» (кстати, заслуживающего особого внимания, особого разговора), наша выставка, импровизация, фрагментарность, пародия, эклектика, которые складываются в определенное действо, - все это вместе сложилось в один перформанс.

А.Улько: - Да, один большой перформанс, эдакий трансформер, состоящий из мини-перформансов, где один элемент играет с другим. И как говорит Рифат Гумеров, мы все являемся действительными участниками «ARKа», его полномочными элементами. Надеюсь, что в следующем, пятом выпуске альманаха будут представлены и самаркандские авторы - это постмодернистская поэзия, новеллы, работы по интерпретации древнегреческой мифологии, статьи о музыке и языке в современную эпоху. Мы искренне рады нашему сотрудничеству.

«Фергана.Ру»: - Немаловажную роль в этом объединении играет ташкентский Музей Кино…

А.Улько: - Я благодарен Олегу Карпову и Умиде Ахмедовой. В определенном возрасте, когда начинаешь грустить о прошедшей молодости, вдруг неожиданно для себя видишь, что люди гораздо старше тебя довольно легко могут делать очень многое. При этом, опираясь исключительно на свою творческую волю, разум и юношеский задор. К этому моменту у меня уже был опыт коммерческого и домашнего видео. Я хотел пойти дальше. Олег и Умида мне помогли. Музей Кино, где проводятся фестивали видео-арта, проходят вечера, выставки, концерты, презентации - стал реальным, живым перекрестком разных тенденций и направлений. Это возвращает нас к теме постмодернизма (улыбается). Дело в том, что все это не придумано, а задано, но не концептуально, а скорее интонационно…

«Фергана.Ру»: - А как это вписывается в контекст современного искусства нашего региона?

А.Улько: - Здесь необходимо отметить естественный и отчасти обоснованный антиинтеллектуализм среднеазиатского искусства. Тенденция, наблюдаемая во всем среднеазиатском искусстве, сводится в итоге к стимуляции совершенно однозначной культурной модели. Местный творческий народ пытается найти себя, прежде всего, как выразителя каких-то культурных, а отнюдь не чисто художественных чаяний, и стремится к культурной самоидентификации в окружающем пространстве.

Всякий творческий процесс немедленно пытается реализовать себя в качестве элемента среднеазиатской культуры. Художники, писатели, культурологи думают, что они выражают какие-то общенародные чаяния, что отражают определенного рода социальные процессы. Многие при этом озабочены национальной идеей. И очень часто проблемам художественного творчества, собственно работе со знаками, формами, текстурой, фактурой, уделяется гораздо меньше внимания.

В сущности, некоторые проблемы среднеазиатского искусства коренятся в нежелании художника задать себе вопрос: почему я работаю таким образом, почему я хочу этого, почему я снимаю такие-то сюжеты, почему я пользуюсь такого-то рода красками, какую цель я преследую. И прежде чем позиционировать себя как выразителей среднеазиатской культуры, мы должны заняться собой, самосознанием себя.

Вместо этого художник пытается подстроиться под два стереотипа восприятия среднеазиатского искусства: как экзотику или как плохую имитацию. Оба эти стереотипа коренятся в прошлом, в некой культурной обусловленности, тогда как творчество по своей природе направлено в будущее.

Этот направленный в будущее творческий поиск не может быть сегодня культурологически осмыслен и соположен какому-то определенному контексту, потому что контекст этот является настоящим, и как он изменит каждого из нас - тоже неизвестно.

Но в итоге получается, что мы существуем как бы в двух измерениях: одно из них сильно обращенное в прошлое – культурологическое, с ним связано другое измерение – непосредственно творческое, когда мы пытаемся двигаться вперед, чему свидетельством являются наши постмодернистские изыски, работа с мультимедийными формами, работа с гипертекстами. Это, пожалуй, очень любопытный момент, который мы сейчас и наблюдаем.

Второй важный момент касается русскоязычных диаспор в этом пространстве. И в этой связи знаменательно, что Рифат Гумеров, «восстанавливая историческую справедливость», публикует в «ARK»е неизданную за последние сорок лет русскую литературу Узбекистана и идет параллельными с Олегом Карповым и Умидой Ахмедовой курсами. Поднимая русскую тему в Средней Азии, Олег и Умида сняли три фильма о трех «русских островах в узбекском океане» - творческой интеллигенции в Самарканде, Фергане и Ташкенте. Последний фильм «Девона» с участием Рифата снимался в Ташкенте, а его презентация прошла в Фергане. Я, будучи коренным самаркандцем, побывав в ряде европейских стран, к своему глубокому сожалению ни разу не был в Фергане. И тут представился такой случай. Своеобразный десант из ташкентцев – Олега и Умиды, ферганца Рифата и меня, самаркандца…

Более двадцати лет я живу с убеждением, что русские в Средней Азии все более отдаляются от того, что называется русскими в России. Этот процесс напоминает происходившее в Южной Африке, где голландские поселенцы, оторванные от своей родины, выработали собственную культуру и даже свой язык. И теперь русские, которые остались в Средней Азии, обладают целым рядом отличительных особенностей от своих соотечественников в России. Здесь, в русскоязычной среде, национальные различия играют гораздо меньшую роль, чем в метрополии. Русские, евреи, немцы, армяне, татары, поляки, корейцы, обрусевшие узбеки – все это одна среда, один котел. В этом и заключается уникальность городских культур Средней Азии. Существует многонациональный среднеазиатский этнос, где люди живут в одном языковом и знаковом пространстве и хорошо понимают друг друга. Собственно, это и заложено в идее нашей выставки и в проекте «ARK».

Задавал вопросы и записывал ответы Павел Кравец