ЧТО СКРЫВАЕТ АНДИЖАНСКАЯ НОЧЬ

"Бархатные революции" всегда приходят на первый взгляд неожиданно, но столь же верно, что всякий раз можно сказать - "к этому шло". Вырастет ли локальный бунт в Андижане в настоящую революцию, пока не знает никто. Наш собеседник - заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин.

Российская газета: В чем главный катализатор вспышки мятежа?

Андрей Грозин: Ферганская долина была огромной проблемой для Узбекистана еще в советские годы. Именно там - самые высокие темпы прироста населения. По разным оценкам, здесь проживает от трети до половины населения страны, то есть от 8 до 10 миллионов человек. Ресурсов, в первую очередь земли и воды, не хватает, массовая безработица. И нет ничего удивительного, что волнения начались именно там и что ферганские и ошские события в начале 90-х разворачивались по тому же сценарию.

РГ: Когда случились события в Киргизии, все удивлялись: страна - либеральная, темпы роста ВВП больше российских и при этом - бедность. Можно ли провести такие параллели с Узбекистаном?

Грозин: Официальные СМИ страны (а неофициальных там практически нет) транслируют позитивные оценки. Однако, по оценкам независимых институтов, в том числе Всемирного банка и Международного валютного фонда, в течение последних трех лет рост ВВП крайне незначителен - от 1,5 до 3 процентов.

Понятно, что при той демографической ситуации, которая сложилась в Узбекистане, такие темпы роста не обеспечивают стабильности. Кроме того, узбекская экономика отличается от киргизской меньшим уровнем либерализации. В Киргизии все-таки проведена земельная реформа, прогрессивная по меркам всех пяти среднеазиатских государств, а в Узбекистане никакой реформы нет, хотя именно для Узбекистана вопрос о земле - один из самых болезненных. Правда, в стране введен институт аренды, но он обставлен таким числом рогаток, что реально фермер связан по рукам и ногам. Государство обязывает его выращивать строго определенные культуры (хлопок и пшеницу - для достижения так называемой продовольственной независимости) и сдавать их государству по ценам, которые само и устанавливает. Четко работает жесткая вертикаль принятия экономических решений. Центральная власть выдает хакимам (губернаторам) задания, сколько они должны произвести той или иной продукции, и при этом центр не заботит, каким путем хакимы добьются цели. Хакимы не зависят ни от кого, кроме президента - он их назначает, и только он может их снять. Эта специфика особенно болезненно сказалась на Ферганской долине. Там чаще всего меняли и руководителей районов, и самих губернаторов, а самовластие мелких руководителей приняло наиболее уродливые формы. Поэтому именно в Ферганской долине перекосы государственно-капиталистической системы заметны наиболее выпукло.

РГ: Как будут развиваться события?

Грозин: У президента Узбекистана остаются возможности подавить мятеж, который носит пока локальный характер. Кроме того, я убежден, что Каримов, в отличие от Акаева, будет бороться до конца. Да и узбекские силовые структуры эффективнее киргизских: они многочисленнее и в них работают люди, лично обязанные власти. В Узбекистане вообще очень много людей, которые будут отстаивать Каримова до конца, чего не наблюдалось в Киргизии.

Общее же для этих стран то, что экономические и политические модели, выстраиваемые там и там, изначально неэффективны. И там, и тут - одна большая, президентская семья, которая все постсоветские годы пытается перестроить под себя глубоко клановую структуру элит. И везде президент - арбитр и главный "начальник". Так вот, именно этот путь оказывается в конечном итоге бесперспективным. Несмотря на различия в степени жесткости управления обществом между Киргизией и Узбекистаном, идея одинакова, похожим окажется и их будущее.

Конечно, авторитарные режимы более устойчивы к потрясениям вроде "бархатных революций", чем либеральные. Однако, если сейчас власти удастся задавить бунт в Андижане, следующая вспышка может случиться и через месяц, и через год. Даже авторитарный режим не успевает реагировать на все вызовы. Помните, в самом начале 90-х глава Верховного совета Узбекистана Нишанов говорил, что ферганские погромы турок-месхетинцев начались с того, что на базаре двое людей не сошлись в цене на клубнику. Тогда над Нишановым смеялись, но на самом деле на Востоке все происходит именно так. "Карточный домик" власти может обвалиться в любой момент: или из-за ссоры на базаре, или из-за спора двух крестьян у межи, или, как сейчас, когда у нескольких предпринимателей под явно надуманным предлогом попытались отнять их бизнес. Один из таких вызовов рано или поздно может оказаться той костяшкой домино, которая, падая, влечет за собой все другие.

РГ: Создается впечатление, что Каримов в последнее время рассорился с США и другими странами Запада. Наверняка, это усложняет его положение?

Грозин: В течение последнего года Узбекистан демонстрирует явное охлаждение интереса к партнерству с Западом, и в первую очередь с США. Это выразилось и в напряженных взаимоотношениях с международными финансовыми и экономическими структурами, таким как ВБ или ОБСЕ, и в явном потеплении российско-узбекских отношений, наконец, в осуждении "бархатных революций" в других странах СНГ.

Показательна и отставка министра иностранных дел Сафаева, который многими воспринимался как проамериканская фигура. Курс Ташкента на отказ от безоглядного партнерства со Штатами явно замечен на Западе. Это видно и по высказываниям некоторых конгрессменов США, и по целому валу критических публикаций о состоянии прав человека в этой стране.

И хотя Ташкент не трогает иностранные военные базы, очевидно, что назревает недовольство излишней самостоятельностью Каримова. Есть ли андижанские события следствие такого развития событий, сказать пока сложно. Но исключать такую возможность не следует.

РГ: Чем рискует в этой ситуации российский бизнес?

Грозин: В последние 1,5-2 года наш бизнес в Узбекистане стал заметно активнее. Каримов менее пророссийский, чем Акаев или Назарбаев, но давление на него со стороны Запада вынудило президента к более активным контактам с Москвой.

В Узбекистан пришел "Газпром" и в прошлом году заключил перспективные договоренности по освоению группы газовых месторождений, откуда российская компания намерена поставить в течение ближайших 5 лет от 3 до 5 миллиардов кубометров газа. Это несопоставимо с туркменскими контрактами, но это все-таки большой проект даже по масштабам "Газпрома". Есть информация, что свои интересы начинает продвигать РАО "ЕЭС России". "ЛУКОЙЛ" заключил ряд соглашений с Узбекнефтегазом о совместной разработке ряда месторождений. Есть масса проектов в легкой и пищевой промышленности, в том числе с участием таких известных фирм, как "Вимм-Билль-Данн". Активизировалось сотрудничество в военно-технической сфере. Контакты наших министерств обороны не слишком афишируются, но очевидно, что Узбекистан пересматривает свою военную доктрину и хочет переоснастить свою армию российской военной техникой. Пока нельзя говорить, что российский бизнес занимает в стране ведущие позиции, но они явно более весомы, чем в Киргизии. Что же касается судьбы этих активов - подождем развития событий.

Российская газета, N101, 14.05.2005, с. 1, 3