Теория и практика исполнения основного закона Узбекистана существенно отличаются друг от друга
Восьмого декабря в Узбекистане отмечается День Конституции. В связи с этим в республике объявлен выходной, а узбекистанские СМИ только и делают, что извещают о приуроченных к праздничной дате мероприятиях. К примеру, о том, что завершился смотр-конкурс «Конституция – основа нашего счастья», организованный министерствами народного образования и юстиции, Академией художеств Узбекистана, благотворительным фондом «Соглом авлод учун», молодежным объединением «Камолот»…
В преддверии праздника по всей стране прошли торжественные собрания, в учреждениях, министерствах и ведомствах прозвучали подобающие случаю речи, а сладкоголосый хор узбекистанских журналистов вознес осанну руководителю государства от имени его благодарных сограждан.
Забавно, что на фоне всей этой шумихи узбекистанские журналисты так и не посмели задать два главных вопроса: «Насколько положения Конституции соблюдаются в реальной жизни? Если они соблюдается плохо или не соблюдаются вовсе, то кто или что этому мешает?»
Между тем получение ответов на эти вопросы является насущной необходимостью. Вспомним, что уже во французской Декларации прав человека и гражданина за 1789 год было сказано: «Общество, в котором не обеспечена гарантия прав и не проведено разделение властей, не имеет Конституции». А если дело обстоит именно таким образом, то получается, что узбекистанцам и праздновать нечего …
Чтобы удостовериться, насколько положения Основного закона страны выполняются на практике (иначе говоря – есть ли в Узбекистане Конституция) пройдемся по тексту этого документа, останавливаясь на наиболее значимых статьях.
* * *
Статья 26. Каждый обвиняемый в совершении преступления, считается невиновным, пока его виновность не будет установлена законным порядком, путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты.
Никто не может быть подвергнут пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему достоинство человека обращению.
В действительности все не так. Узбекистанское правосудие имеет ярко выраженный обвинительный характер. Это означает, что каждый представший перед судом в качестве обвиняемого априори считается виновным и что-нибудь да получит – или срок или штраф. Даже в случае заведомой невиновности подсудимого оправдательные приговоры судьи выносят в исключительных случаях.
Цитирую судью Верховного суда Республики Узбекистан М.Хасанова (газета «Вечерний Ташкент» № 121 от 23.06.2005): «Нужно отметить, что благодаря применению на практике презумпции невиновности увеличивается число оправдательных приговоров. Так, в 2003 году их было вынесено 7, а в 2004 – 13». Обратите внимание: в стране с 26-миллионным населением…
Разумеется, не все подсудимые попадают за решетку. Иначе исправительная система Узбекистана просто не выдержала бы наплыва заключенных. Вместо лишения свободы судья может подвести подсудимого под амнистию, дать ему условный срок или приговорить к штрафу. Но не оправдать.
Такое положение вещей сложилось потому, что в Узбекистане сословие юристов превратилось в своеобразную касту неприкасаемых, разумеется, сугубо в юридическом смысле. Профессия судьи, прокурора или следователя считается чрезвычайно доходной. Студенты, рвущиеся на юридический факультет, совершенно не скрывают, что в будущем намереваются жить не на зарплату. В итоге возникла целая система, основной целью которой является максимальное извлечение дохода из подсудимых и подследственных. И возвращение дела на новое расследование для звеньев этой системы означает нарушение принципа круговой поруки, поскольку грозит неприятностями тому, кто провел следствие небрежно или сфабриковал дело. К тому же, поскольку судебная система коррумпирована абсолютно, в случае оправдательного приговора у вышестоящего начальства возникает подозрение, что судья «взял», но не поделился, утаил доход. Поэтому если даже судья и не хочет, ему все равно приходится приговаривать обвиняемого к какому-либо наказанию, чтобы подтвердить собственную «честность».
Насчет возможности для защиты. В системе узбекистанского правосудия наличие адвоката, как правило, имеет лишь формальное значение. О чем бы защитник ни говорил, какие бы доводы в пользу своего подзащитного он ни приводил, в конце процесса судья все равно произнесет: «Суд посчитал доводы защиты необоснованными, и принял решение…». К тому, о чем говорил на суде адвокат, приговор может не иметь никакого отношения.
Если же защитник слишком рьяно пытается отстоять человека, которого приказано посадить, то на него легко воздействовать двояким способом: а) пригрозить, что он будет лишен лицензии на занятие адвокатской деятельностью, которое выдает министерство юстиции б) возбудить против него уголовное дело по внезапно выявившимся «нарушениям». Примерно так, как это было сделано в отношении адвоката Красиловского, не в меру упорно защищавшего лидера оппозиционной «Солнечной коалиции» Санджара Умарова.
Ну, и, наконец, насчет пыток. Они в Узбекистане не только имеют широкое распространение, но и санкционированы самим государством, о чем прекрасно известно всем, кто когда-либо интересовался этим вопросом. Специальный докладчик ООН по вопросам пыток Тео Ван Бовен, посетивший Узбекистан в конце 2002 года, по итогам своего визита заявил, что пытки в Узбекистане носят «систематический характер». В переводе с дипломатического языка это означает, что пытают в Узбекистане везде и это является обычным правилом обращения с задержанными и заключенными.
Статья 28. Гражданин Республики Узбекистан имеет право на свободное передвижение по территории республики, въезд в Республику Узбекистан и выезд из нее, за исключением ограничений, установленных законом.
Это - еще одна статья Основного закона, не имеющая ни малейшего отношения к действительности. Для начала отметим, что проживание в столице страны гражданам этой страны, не имеющим столичной прописки, запрещено. По этой причине милиция регулярно отлавливает приезжих из областей и вымогает (а то и просто отбирает) у них деньги за «нарушение паспортного режима».
Что касается права на свободный въезд и выезд с территории республики, то несколько лет назад президент Каримов без всяких объяснений распорядился закрыть границы с Казахстаном и Киргизией (с Туркменистаном они и без того были закрыты, а с Таджикистаном еще и заминированы). Людей вдруг перестали выпускать через официальные пункты погранпереходов, мотивируя запрет на выезд из Узбекистана самыми вздорными причинами - карантин, эпидемия гриппа – или вообще никак не мотивируя. Тем, кому пересечь границу было совершенно необходимо, пришлось это делать нелегально, обходными путями, рискуя лишиться добра и денег в случае встречи с милицией или пограничниками (многие и лишались). В несколько смягченном виде этот порядок сохраняется до сих пор.
Другим ограничением на свободный выезд узбекистанцев за пределы страны стало введение выездных виз, выдаваемых в местных ОВИРах, а также указание об обязательном наличии в паспорте штампа УВД, дающего право на выезд из Узбекистана. Под разными надуманными предлогами в выдаче выездных виз было отказано некоторым правозащитникам и журналистам. Когда они пытались добиться ответа, почему в нарушение всех законов им не выдаются выездные визы, если они не находятся под следствием и не являются хранителями государственных тайн, то представители ОВИРов либо уходили от ответа, либо откровенно врали. Такое произошло с правозащитниками Т.Якубовым и Е. Урлаевой, и журналистами А.Таксановым и А.Ходжаевым.
Статья 29. Каждый имеет право на свободу мысли, слова и убеждений. Каждый имеет право искать, получать и распространять любую информацию, за исключением направленной против существующего конституционного строя и других ограничений, предусмотренных законом.
Свобода мнений и их выражения может быть ограничена законом по мотивам государственной или иной тайны.
На фоне всепроникающей параноидальной секретности эта статья Конституции воспринимается как издевательство. На 16-м году независимости в Узбекистане не существует ни одного независимого средства массовой информации – ни одной газеты, ни одного радио- или телеканала. Любые попытки их создания решительно пресекались. Сегодня за гарантированное законом свободное распространение мыслей и убеждений вас в лучшем случае ожидает увольнение с работы, в худшем – тюремное заключение.
Обратите внимание на пункт, где говорится, что свобода мнений и их выражения может быть ограничена законом по мотивам государственной или иной тайны. Так вот, сам список этих тайн засекречен, поэтому в своей работе журналистам приходится руководствоваться юридическими нормами, которые тоже являются тайной. Это не абсурд – это реальная жизнь в Узбекистане…
Статья 30. Все государственные органы, общественные объединения и должностные лица Республики Узбекистан обязаны обеспечивать гражданам возможность ознакомления с документами, решениями и иными материалами, затрагивающими их права и интересы.
На деле скрывается абсолютно все, ибо прозрачность – первый враг коррупции и разворовывания народной собственности. Ни одно государственное ведомство не даст ответ на ваш запрос, если вы журналист и хотите упомянуть об этом ведомстве. Приоритетом здесь является не Основной закон, а отрицательная реакция начальства на публикацию любых документов. Да что говорить о ведомственной документации, если засекречиваются даже постановления правительства, затрагивающие основные сферы жизни страны. Пример – последние «засекреченные» постановления о СМИ. Добавим, что в республике до сих пор является тайной значительная часть государственного бюджета этой республики, а также информация о продаже золота (основная статья валютных доходов страны) и других ценных металлов, как и о том, куда поступают деньги от их реализации.
Причина всех этих запретов кроется в том, что публикация подобных документов может вызвать негативную реакцию, скандал. Поэтому чиновникам, ответственным за исполнение новых постановлений, их тексты выдаются под роспись, под личную ответственность, словно секретный отчет с 20-го съезда КПСС.
Единственную поблажку имеют сотрудники официозных СМИ и Интернет-изданий. Для них озвучивается правительственный взгляд на некоторые вещи, а государственные ведомства в приказном порядке предоставляют им различные статданные (насколько верные – другой вопрос). Обычному гражданину или независимому журналисту получить подобную информацию практически невозможно. Такова атмосфера абсолютной закрытости, исходящая от главы государства и окутавшая узбекистанское общество.
Статья 33. Граждане имеют право осуществлять свою общественную активность в форме митингов, собраний и демонстраций в соответствии с законодательством Республики Узбекистан. Органы власти имеют право приостанавливать или запрещать проведение этих мероприятий только по обоснованным соображениям безопасности.
Статья, существующая лишь на бумаге. Как персонаж известного романа, руководитель страны боится всякого скопления честных людей в одном месте, поэтому примерно с 1992 года в Узбекистане не состоялось ни одного митинга или демонстрации, инициаторами которых не выступали бы сами власти. Из этого правила есть исключение: несанкционированный митинг в Андижане. Однако дальнейшая судьба его участников хорошо известна.
Помимо этого в стране отменены военные парады, поскольку присутствие вооруженных людей в центре города чревато тем, что они могут обратить оружие на того, кого считают своим истинным врагом (очевидно, руководитель республики учитывает ошибку египетского президента Анвара Садата).
Добавим к сказанному, что редкие и малочисленные пикеты, организуемые правозащитными организациями и оппозиционно настроенными гражданами, как правило, тут же разгоняются, а их участники на несколько часов помещаются в милицейский участок (или даже в психушку). Если же о готовящемся пикете властям становится известно заранее, то сотрудники силовых ведомств просто не выпускают его участников из дому. Так осуществляется реализация конституционного права на публичное выражение своего мнения.
Статья 34. Граждане Республики Узбекистан имеют право объединяться в профессиональные союзы, политические партии и другие общественные объединения, участвовать в массовых движениях.
Никто не может ущемлять права, свободы и достоинство лиц, составляющих оппозиционное меньшинство в политических партиях, общественных объединениях, массовых движениях, а также в представительных органах власти.
Несмотря на все эти прекрасные слова, ни одна оппозиционная партия в Узбекистане до сих пор не зарегистрирована, и, следовательно, не имеет возможности легально действовать, а ее представители не могут быть допущены к выборам. Широко известные в начале 90-х оппозиционные партии «Эрк» и «Бирлик» фактически запрещены, поскольку оба их лидера вынуждены были еще в первой половине 90-х годов бежать из Узбекистана. Незадолго до этого группа «неизвестных» напала на лидера «Бирлика» Абдурахима Пулата и прутьями арматуры ему едва не проломили голову. Руководитель «Эрка» - Мухаммад Салих – был объявлен террористом уже во время его эмиграции и заочно приговорен к 15-летнему заключению. Никакой политической деятельностью в Узбекистане сторонники этих партий заниматься не могут и на территории страны действуют только созданные на базе этих партий правозащитные организации. Наиболее активным сторонникам «Эрка» и «Бирлика» тоже пришлось покинуть страну.
То же самое относится и к более поздним партиям и общественным движениям. Руководитель «Солнечной коалиции» Санджар Умаров и ее координатор Нодира Хидоятова были арестованы через несколько месяцев после их попытки организовать новое политическое движение, выступающее за реформы. В экстренном порядке у них были «выявлены» серьезные нарушения в предпринимательской деятельности, в результате чего они были приговорены к длительным срокам лишения свободы. С тех пор попыток создания оппозиционных партий или объединений в республике больше не было.
Объявить себя членом не то, чтобы оппозиционной, но даже просто неправительственной партии сегодня означает потерять работу, подвергнуться пристальному вниманию СНБ и прокуратуры, а то и оказаться за решеткой по самому нелепому обвинению – от незаконного сбыта цветного металла до вымогательства.
Статья 37. Запрещается принудительный труд иначе как в порядке исполнения наказания по приговору суда, либо в других случаях, предусмотренных законом.
Звучит хорошо, но в действительности все обстоит с точностью до наоборот. Ежегодно, еще с советских времен, школьников, студентов, врачей, учителей, милиционеров и прочих бюджетников в принудительном порядке отправляют на уборку хлопка. Школьников, проживающих в сельской местности, посылают еще и на прополку. Работая от зари до зари, они получают за это жалкие гроши, из которых значительную часть потом высчитывают за еду. Отказаться невозможно – это означает автоматически быть отчисленным из учебного заведения или уволенным с работы.
Эксплуатация принудительного детского и недетского труда, конечно, существенно удешевляет собранный урожай. И непосредственным образом отражается на уровне знаний и образования узбекистанских школьников и студентов, которым вместо учебы приходится по нескольку месяцев проводить на полях, подменяя собой хлопкоуборочную технику. Так вот, отметим, что на хлопковые плантации их вывозят отнюдь не по приговору суда, а по устному указанию гаранта Конституции.
Статья 39. Пенсии, пособия, другие виды социальной помощи не могут быть ниже официально установленного прожиточного минимума.
Публикация данных о специально рассчитанной корзине потребительских расходов в Узбекистане фактически запрещена и в течение последних 15 лет никакой информации об этом в местной прессе не появлялась, так же как и любых других сведений о прожиточном минимуме. В противном случае стало бы очевидно, что большинство населения республики проживает в нищете.
Согласно стандартам ООН, показателем крайней нищеты считается доход, не превышающий 1,08 доллара в день (32 доллара в месяц). Так вот, на сегодняшний день минимальная зарплата в Узбекистане составляет примерно 10 долларов, минимальная пенсия – 20 долларов, пособие по инвалидности с детства – 20 долларов, ставка учителя первой категории – 60 долларов (есть еще вторая и третья – менее оплачиваемые), ставка врача первой категории – 56-58 долларов.
Для сравнения: месячный билет на пользование общественным транспортом в Ташкенте стоит 12 долларов. Если в течение месяца питаться только хлебом и запивать его водопроводной водой, то на это уйдет 4-5 долларов. Прибавьте к этому неизбежные коммунальные расходы, и вы поймете, что выжить на минимальную зарплату или пенсию в Узбекистане невозможно. В Бухенвальде, наверно, и то кормили лучше…
Статья 53. Государство гарантирует свободу экономической деятельности, предпринимательства и труда с учетом приоритетности прав потребителя, равноправие и правовую защиту всех форм собственности.
Частная собственность, наряду с другими формами собственности, неприкосновенна и защищается государством. Собственник может быть лишен ее только в случаях и в порядке, предусмотренных законом.
В действительности, неприкосновенной является только одна форма собственности – та, что относится к компании «Zeromax», которой владеет, как говорят, старшая дочь президента Гульнара Каримова (разумеется, оформлена она на подставное лицо). О неприкосновенности других форм собственности свидетельствует пример Санджара Умарова, у которого были закрыты или отобраны все принадлежавшие ему предприятия. Эта же участь постигла предприятия его родственников. Или пример владельца самого успешного частного банка Узбекистана – «Бизнес-банка», вступившего в некий конфликт все с той же хозяйкой Zeromax.
Сегодня вести крупный бизнес в Узбекистане можно только в случае хороших отношений с влиятельной владелицей этой компании. Пример английской компании Oxus Gold, которая буквально на днях предпочла продать ей 16 процентов акций и получить в ее лице надежную «крышу» от «наездов» узбекских налоговиков достаточно красноречив.
Статья 67. Средства массовой информации свободны и действуют в соответствии с законом. Они несут в установленном порядке ответственность за достоверность информации.
Цензура не допускается.
Наличие этой замечательной статьи никоим образом не мешало тому, чтобы с советского периода и вплоть до 2002 года в Узбекистане сохранялся институт цензуры. Штатный цензор внимательно вчитывался в подготовленные к печати страницы и вычеркивал из них все, что теоретически могло вызвать неудовольствие властей. Без его подписи ни одна газетная страница не могла быть напечатана. С небольшими вариантами тот же порядок действовал на радио и на телевидении.
В 2002-м году Ислам Каримов отменил предварительную цензуру. Однако гарантированной Основным законом свободы узбекистанские СМИ так и не получили. Редакторов и учредителей изданий предупредили, что в случае появления нежелательных публикаций они мгновенно лишатся и должности и бизнеса. Таким образом, самыми ярыми цензорами сегодня являются сами редактора и учредители. Но и иногда и у них случаются «проколы». Тогда в редакциях раздаются звонки из аппарата президента, извещающие о проявлении высочайшего неудовольствия.
Строжайшей цензуре в Узбекистане подвергается и Интернет. Хотя бывший министр иностранных дел Эльёр Ганиев вдохновенно врал журналистам, что этого не происходит, в реальности в республике блокируется изрядное количество веб-сайтов оппозиционной направленности или тех, где попадаются критические статьи в адрес действующей власти. К примеру, постоянно заблокированы сайты «fergananews.com», «uznews.net», «uzmetronom.com», «muslimuzbekistan.com», «freeas.org», «uzbekistanerk.org», «uza.belgweb.com» и многие другие.
Статья 106. Судебная власть в Республике Узбекистан действует независимо от законодательной и исполнительной власти, политических партий, иных общественных объединений.
Статья 112. Судьи независимы, подчиняются только закону. Какое-либо вмешательство в деятельность судей по отправлению правосудия недопустимо и влечет ответственность по закону.
Неприкосновенность судей гарантируется законом.
В действительности судебная власть в Узбекистане – марионетка исполнительной власти. Глава последней представляет в Сенат кандидатуры на должности председателя и судей Конституционного суда, председателя и судей Верховного суда, председателя и судей Высшего хозяйственного суда. Формально сенаторы могут отклонить эти кандидатуры, но на практике Верхняя палата узбекистанского парламента, целиком и полностью состоящая из лиц, назначенных и утвержденных главой исполнительной власти, никогда этого не сделает. Отметим, что судей областных, межрайонных, районных, городских, военных и хозяйственных судов также назначает и снимает непосредственно президент. А заодно и Генерального прокурора (и проч., проч., проч.). В общем, все как в том фильме: «Ты, конечно, удивишься, но твой адвокат тоже я…»
Статья 113. Разбирательство дел во всех судах открытое. Слушание дел в закрытом заседании допускается лишь в случаях, установленных законом.
Какая хорошая статья!.. Вот только жаль, что к действительности она не имеет ни малейшего отношения. Далеко ходить за примерами не будем, достаточно вспомнить процессы по «андижанскому делу», когда обвиняемых судили: а) оптом б) ни журналисты, ни правозащитники на эти суды не допускались (кроме первого процесса) в) родственники обвиняемых на суды не допускались г) суды проводили не в столице и не в Андижане, а в маленьких городках Ташкентской области – подальше от посторонних глаз д) о предстоящих судах никого не уведомляли е) обвиняемым не разрешили нанять собственных адвокатов, а выделили государственных, которые никакой защитой не занимались.
Еще примеры: тайный и закрытый процесс над правозащитником Саиджахоном Зайнабиддиновым (получил 7 лет), процесс над правозащитником Ядгаром Турлибековым, когда на суд не был допущен его собственный адвокат (получил 3,5 года). Подобных примеров можно привести сколько угодно, однако и так понятно, что на эту статью Конституции власти совершенно открыто плюют.
* * *
ИА «Фергана.Ру» предлагает читателям самим проанализировать и оценить действие других статей Конституции Узбекистана. Наиболее интересные комментарии будут опубликованы на нашем сайте. Оставить свое мнение можно прямо здесь.
